Из удалённого в приступе паранойи 1:
Восмидесятые стали последней депрессивной эпохой в истории человечества.
Казалось, старики решили вместе с собой утянуть на тот свет весь мир.
За неделю до начала десятилетия кремлёвские герантократы ввели войска в Афганистан, видимо, чтобы не так скушно было кататься на лафетах, им пришло в голову захватить с собой восемнадцатилетних парней. Что ещё хуже, советские самолёты и спецназовцы постоянно пересекали афгано-пакистанскую границу, пока с другой, индийской стороны пакистанской границы, смуглые солдаты сражались за пренадлежность ледника Сиачен.
В это время Рейган, ставший самым возрастным презедентом США, решает похоронить коммунизм, размещая ракеты срендей дальности в Европе, запуская программу звёздных войн и перекрывая кредитные линии для стран соцлагеря, экономика которых всё отчётлевее демонстрировала ложность прибавочной теории стоимости. Сильнее всего социализм зашатался в Польше.
Войцех Витольд Ярузельский, похоронивший отца и сжёгший глаза на лесоповалах Сибири, чтобы сохранить власть коммунистов, его в эту Сибирь сославших, выводит на улице польских городов танки.
Одновременно из под контроля начинают выходить разного рода ультраправые диктатуры, служившие западному миру выполняя непреглядную работу по сбрасыванию леваков с вертолётов.
До президента ЮАР доходит, что в условиях, когда у него двое детей, а у Нельсона Манделы 11, Белую власть на Юге Африки обычными методами не удержать, и он отдаёт приказ испытать ядерное оружие.
Аргентинская хунта зачем-то захватывает несколько приполярных островов, принадлежащих Британии, и что ещё странее, до того бежавшая из своих колониальных владений как от огня Англия, отправляет флот их отбить. Южнокорейским генералам приходит в голову мысль, что разгонять студенческие демонстрации пулемётной стрельбой - прекрасная идея.
В целом в мире всё чаще постреливали, да невсегда промахивались.
Триумф медицины, недавно победившей оспу, был омрачён появлением СПИДа. Плод сексуальной революции вновь стал запретным.
Белые рабочие окраины Лондона и Парижа уже не были поставщиками человеческого сырья для заводов, но ещё не стали IT-класерами, к тому же стремительно смуглели.
Старый мир исчезал, новый ещё не появился.
Веры в то, что за Берлинской стеной есть свобода, равенство и братство, не было уже даже среди преподаватей Сорбонны. Либеральная демократия слишком мейстримна, консерватизм априори не может быть молодёжным и протестным, национализм и расизм пока ещё слишком маргинальны.
Единственным выходом виделся эскапизм, как правило музыкальный.
Именно в восьмидесятых из кирпичных подворотен вырвется пост-панк, а германоязычный индастриал начнёт железным шагом маршировать по Европе.